Габи не могла с точностью сказать, когда она перестала чувствовать так близко от себя теплые прикосновения и терпкий, приятный запах, в который, вместе со сном, она погружалась как в горячую воду. Просто в какой-то момент все изменилось - и открыв глаза, она обнаружила перед собой совершенно новый мир, где неизменными остались только она и Антуан.
Взгляд только мимолетно уцепился за великолепную машину - на самом деле ее куда как больше интересовал мужчина. Слишком уж много места он занимал в ее голове до этого сна - и засыпая,она думала только о том, как им вместе будет хорошо.
В голове зрели какие-то догадки. Это сон, несомненно... но...
- Это ведь не просто так? - сказала она, подходя и кладя руки ему на плечи, прильнув, почти уже привычно к тому, в чьих руках она только что заснула, - Не просто так - потому что ты хотел, чтобы я заснула, - добавила она с открытой улыбкой, глядя прямо в глаза Антуану. Она относилась ко всему с легкостью и полным приятием - и эти минуты не были исключением, - Да, этот сон... это определенно не просто так
Габриэль просияла. Он Охотник - значит, у него есть какие-то способности... и не исключено, что этот сон навеян им. Уж очень настойчиво он хотел, чтобы она заснула.
И сейчас, если задуматься, она была рада своему согласию, и тому, что она сейчас с Антуаном. Интрижка с этим демоном вполне может стать самым волнующим, и самым приятным из всех ее многочисленных любовных приключений.

Габи с некоторым трудом оторвалась от жадных, требовательных губ, но не отстранилась. В общем-то, целоваться, и прочее, можно и не во сне, как бы приятно это ни было, и даже несмотря на то, что мысли об Антуане сейчас занимали главенствующее место в ее сознании - как наверняка и мысли о ней - в его. Но если уж продолжать, то имеет смысл уже в машине - а конце концов, наяву такого в ближайшее время не предвидится. Поэтому, умудряясь не отлипнуть от приятного на ощупь мужского тела, она настойчиво повела его к машине, и уже, слегка облокотившись на обтекаемый капот, продолжила их игру-соревнование, самостоятельно приникая к губам демона.
Она уже давно прошла ту стадию сексуальности, когда тело откликается исключительно на нежность, и так часто принимала инициативу, что теперь охотно позволила вести себя. Она еще не знала в чем был смысл - все-таки заниматься чем-то таким в гостинице, возможно, было бы слишком банально, и он решил нарисовать более располагающую и интересную обстановку?...
- Ты и во сне собираешься дразнить меня? Мне даже интересно, сколько еще ты продержишься,- отделившись на полсантиметра Габриэль серебристо рассмеялась, с радостью, не сопротивляясь, отдаваясь во власть этих рук. Отдаваясь не безвольно, а намеренно, и с изначальным на то желанием. И вряд ли кто-то сейчас смог бы назвать ее жертвой. Это была скорее хищница, лениво растянувшаяся на солнце, и позволяющая мягким лучам себя ласкать, - Я хочу удивляться. Это твой мир, и я здесь гостья - так что удиви меня.

- Разница существенная... - хмыкнула Габриэль, таким же текучим жестом устраиваясь на водительском кресле, - Но ты не боишься "передержать" момент?
Девушка бросила на Антуана пылающий взгляд и только сейчас позволила себе в полной мере насладиться видом великолепного авто. Руки Габи с почти благоговейным трепетом легли на руль, затем не менее трепетно огладили кожаное сидение. Это действительно была машина, на которой она мечтала кататься еще дома, в Мексике - но уж точно не могла это себе позволить. И плевать, что это сон - этот мир для нее иллюзорен, но ощущения настоящие - и именно ощущения для Габи были важнее всего.
Не размениваясь на слова, она небрежно откинула назад волосы, сжала руль и с силой вдавила в пол педаль газа, срываясь с места в теряющуюся в закатной дымке пустынную дорогу, с каждым ударом сердца набирая и набирая скорость. Ветер свистел в ушах, рвал ее черные волосы, а она, забыв обо всем, кроме сумасшедшей скорости и прикосновений мужчины рядом, гнала навстречу красноватому садящемуся солнцу. Вела  на удивление легко справляясь со скоростью, четко вписываясь даже в самый крутой поворот - а то и вальсировала, разворачивая машину кругом. Время терялось, растворялось в скорости - и Габриэль затормозила, как ей казалось, спустя многие часы, чтобы хоть немного отдышаться. Откинулась на кожаную спинку и сияющими глазами посмотрела на Антуана.
- Если это подарок - то лучшего подарка для меня придумать сложно, - сказала она, потянувшись к нему для благодарного поцелуя.

- Ну... тогда продолжай - удивляй меня, - весело шепнула девушка.
Габи как-то незаметно, плавно переместилась на соседнее сидение, а точнее, на Антуана на нем сидящего, даже не отрываясь от его губ и поддаваясь рукам. Характер ласк, бывших ранее просто дразнящими, как-то изменился, приобретя другой, более серьезный в намерениях настрой. Позволив его рукам себя направить, притиснутая к Антуану Габи слегка поерзала, устраиваясь поудобнее, а затем обняла его ногами - так что сама поза со стороны бы выглядела весьма непристойной, даже несмотря на наличие на обоих одежды.
Волшебство продолжилось, и Габи сейчас бы напрочь отказалась остановиться. Эмоции от поездки, от машины, от обстановки, и, главное, от мужчины рядом, разорвали бы ее сейчас на части, если бы она не дала им выход. Поцелуи стали крепче, жарче, в них проскальзывала жадная, страстная дикость - и то, что было раньше казалось лишь бледной тенью этой, новой страсти. Габи на секунду отрывалась от губ мужчины, чтобы проскользить чуть ниже, слегка прикусить то мочку уха, то кожу на шее - а затем снова приникала к губам.
Наконец, с теплым выдохом отделившись Габи слегка откинулась назад, держать за плечи Антуана и продолжая обнимать его ногами.. В этой застывшей закатной дымке в ее черных волосах мелькали огненные блики, а глаза, вновь светящиеся золотом, сияли ярче пламени.
- Я еще не говорила, что всегда мечтала о такой машине? - спросила она между прочим. А затем, слегка наклонив набок голову, добавила, - И что всегда мечтала заняться любовью в такой машине?

- Забавно. Мне кажется, я знаю тебя уже очень давно, - улыбнулась Габи. Как она умудрялась говорить так спокойно, когда тело выгибало от желания оставалось загадкой, - Или это ты знаешь меня - потому что весь вечер ты угадываешь наперед каждое мое желание. Может, поэтому мне с тобой легче, чем с кем-либо еще.
В глазах Габриэль плясали черти, она охотно позволила - движениями даже помогла освободить от ненужной тряпки свои плечи и грудь - небольшую, но, учитывая миниатюрность ее тела в целом, объемную и превосходной формы. Девушка, вновь откинувшись чуть назад, с горделивой статью модели, позволила детально себя рассмотреть, оставляя одновременный простор для дальнейших действий. Никаких комплексов, застенчивости или колебаний. В каждом ее движении угадывался большой опыт и то, что заниматься сексом она отлично умеет и очень любит.
- No tenga tanta prisa... - сипловато прошептала Габи, уже и растеряв в голове все иностранные слова, и не заботясь о том, что он может ее не понять. Просто дежурная фраза - расслабься, не спеши, я хочу начать и сделать эту ночь великолепной, волнующей, а затем ты завершишь начатое - и сделаешь еще лучше.
Она еще раз, почти мимоходом, коснулась его губ, слегка приоткрывая своими и завершая краткий, но весьма откровенный поцелуй скользящими прикосновениями языка. Затем опустилась ниже: прочертила четкую влажную линию линию губами от подбородка до ключицы, тонкими, юркими пальчиками разбираясь с одеждой, отделяющей ее пылающее тело от его, бархатистого и прохладного - ей все казалось на ощупь прохладным. Удовлетворенно? с золотыми искорками в глазах оглядев жилистый торс своего любовника, и умело расправившись с ремнем брюк, опустила взгляд вниз и многозначительно облизнулась, кусая губы... затем с удовольствием прижалась горячей грудью к его груди, щекоча острыми маленькими сосочками бархатистое мужское тело, о которое было так приятно тереться, подобно жаждущей ласки, и находящей желанное своими силами... кошке. Она действительно терлась, раскованными, эротическими движениями, бодуче, по-кошачьи, щекоча, дразня, провоцируя, то слегка задевая бедром напряженную твердость - то с силой прижимаясь к Антуану, то отдаляясь и легко скользя пальцами по его коже.
Ласки перемежались с мимолетными, но острыми и жгучими прикосновениями боли. В плечи и грудь Антуана то и дело впивались маленькие ноготки, Габриэль оставила ему пару засосов на шее, и, из чистого озорства, легко коснувшись язычком мужского соска, до боли - но не слишком сильно - сжала его зубами, тут же снова заглушая боль нежно, языком.
Она знала мужское тело, как арфистка знает свой иструмент и умело перебирала пальцами струны, рождая мелодию, тревожно-чуственную, ожигающе-горячую, без приторности сладкую, и до жара в горле острую... Она была резкой, даже грубой - но в следующую секунду изящно-ласковой. Ее искусные, руки - кошачьи лапки, мягкие подушечки и шелковистый мех которых скрывает крепкие когти, готовые разорвать кожу алыми полосами, ее мягкие чуть влажные губы - такие чуственные и нежные, скрывали очень даже острые крепкие зубки и умелый юркий язычок.
Это было только самое начало, первый акт пьесы длиной в целую ночь. И все было только пьесой - Габи играла, изначально зная, что это сон, и считала все гораздо менее серьезным, чем наяву. Ведь зачем хоть сколько-нибудь сдерживаться во сне, там, где возможно все?
- Это ведь сон, верно? - шепнула она, оторвавшись на секунду, чтобы выскользнуть и ставших вдруг тесными и неудобными шортиков.

- Не "просто" сон, - сказала Габриэль с уверенной улыбкой - закрыла глаза, отдаваясь в власть этих рук и этих губ и с удовольствием позволив Антуану перехватить инициативу - временно. Сейчас, практически обнаженная - на Габи остались только тонкие черные трусики, простая условность - она ощущала себя полностью свободной от любых условностей и могла делать и говорить все, что угодно. Да и... ей совершенно нечего было сейчас скрывать, - Сам мир для меня - это мои ощущения. Чем больше эмоций - тем реальнее мир.
Тихо, но уже не скрываясь, и не сдавливая голос, она сипло застонала, подставляя шею и, не царапая, прошлась ноготками по смуглой спине мужчины. Редко получалось так: отдать и взять, сразу, в равной степени. Габи была не против того, чтобы ей обладали - ведь она знала, что ей самой это дает полное право на обладание.
- Скажем так, у меня теперь большие планы на этот сон, - тихо, сипло рассмеялась Габи, уже и не удосуживаясь унять тяжелое дыхание - оно едва успевало за бешено колотящимся сердцем, - У тебя тоже, я думаю...
А если есть планы - нужно немедленно приводить их в действие. Cмена ролей как нельзя способствовала в основном получению удовольствия - хотя и ее руки, и ее губы, тоже постоянно находились в действии, скорее машинально, инстинктивно лаская тело Антуана. Осталось только наиболее полно отдаться его ласкам.
Возбуждение в ней самой медленно достигало предела. Все чаще сквозь дыхание прорывался стон, все чаще ласкающие руки судорожно сжимались, царапая острыми ноготками плечи любовника. Сладкая дрожь во всем теле от пальцев ног и до кончиков ушей, волны жара внутри, несшаяся в бешеном ритме с гулом колотящегося сердца кипящая кровь... и знакомое ощущение в низу живота, напоминающее легкий зуд. Нарастающий. Почти невыносимый... выгибающий тело в борьбе с затмевающим разум и зрение жгучим желанием принять в себя мужское тело, влиться в каждый его изгиб, подобно горячей лаве, и позволить ему наиболее полно влиться в саму себя.
И почему это так... нет, это не отличалось от испытанного ей с мужчинами ранее принципиально. Ощущения те же, но, Madre de Dios, насколько это было... острее, сильнее... горячее! И по каждой детали ее поведения по обжигающему дыханию, по дрожи, колотившей миниатюрное тело, по тому, как ее выгибало в бешеной борьбе с раздирающим низ живота зудом - это ощущалось.
- Нет, это не "просто" сон, - прерывисто заметила Габи, взяв секундную паузу, чтобы хоть как-то восстановить дыхание. Уткнулась лбом в плечо Антуана и, сглотнув, добавила, - Он лучше... любой реальности...

Глаза Габриэль вновь вспыхнули золотым огнем и почернели - так резко и сильно, что это было бы со стороны даже пугающе. Закусив губу и затаив дыхание, глядя прямо в глаза любовнику, она сосредоточила все восприятие на скользнувшей между судорожно сжавшихся на секунду бедер руке, а затем, так же резко расслабившись, подалась навстречу, прошептала что-то невнятное, сладострастное, и улыбнулась, с блаженством принимая прикосновение.
Если последние несколько секунд она в основном принимала ласки, то теперь уж точно не была намерена оставаться безвольной и послушной. Ведь она действительно желала его - и до дрожи в теле и до страстной поволоки глазах - и нисколько этого не скрывала. Более того - она хотела, чтобы точно так же желали и ее.
Тряхнув головой, Габи распушила волосы, и, выгнув спину, откинулась чуть назад, с большей силой обхватив мужчину ногами, и выставляя напоказ свое точеное смуглое, облитое застывшим закатным светом обнаженное тело. Мужчины любят глазами - а она прекрасно знала, какой на нее сейчас открывается вид.
Юркие маленькие пальчики, пощипывая, щекоча, царапая бархатистую кожу мужчины, прошлись по шее, груди, торсу, остановились на пару мгновений в низу живота... а затем шаловливо скользнули вниз. Габи опустила глаза, шумно выдохнула и провела языком по губам.
- Я тоже неплохо угадываю желания, правда? - севшим, ломаным страстью голосом шепнула она, вновь глядя ему в глаза, - Eh bien? - спросила она, с трудом, прерывисто дыша, так и не вспомнив, что надо говорить на другом языке. Риторический вопрос. Разумеется, она знала, что хорошо - и могла убедиться в этом, вновь лишь чуть опустив глаза вниз.
Но со свойственным ей пламенным честолюбием Габриэль не могла это не спросить. Ее душу грело бы, если бы наутро он оглушенно сказал что-то вроде "Такого секса у меня ни с кем не было" - и вероятно сказать это вполне сможет сама. О да, это было бы приятно - хотя это собственно было только преддверием главного.

- И это далеко не все мои достоинства, - шепнула Габи на ухо Антуану, попутно сжала зубками мочку его уха и, слегка отстранилась, простонав что-то невнятное. Глаза все еще были непроницаемо-черными - крайняя степень возбуждения. Габи прекрасно знала, что в мужском теле жаждет ласки больше всего - и у нее теперь не было причин не дарить этой ласки, - Теперь просто расслабься...
Крупноватые влажные губы на смуглом лице девушки изогнулись в хитрой, что греха таить, бесстыдной улыбке, она резко нырнула вниз - слова были нужны сейчас меньше всего...
...то, что творилось собственно "внизу" скрыли ее длинные черные волосы. А то что ощущалось... Сначала прикосновение только ее горячего дыхания... Первое, мягкое касание губами, похожее на робкий поцелуй, затем затем влажная черта по всей длине напряженной мужской плоти... а дальше все слилось в непрерывную череду дразнящих легких и уверенно-настойчивых прикосновений.
Это было для нее далеко не внове, раздразненная, распаленная, не желающая подчиняться, не подчиняя, и получать удовольствие, не отдавая еще больше, Габи вела себя крайне активно, по прежнему не задумываясь о такой вещи как стыдливость, и намереваясь подарить своему любовнику как можно больше удовольствия. И, как удовлетворенно отметила Габи спустя всего несколько секунд, у нее это отлично получалось.
Границ не было - ни временных, ни пространственных. И Габи порядком дразнила мысль, что на самом деле она одетая спит на постели в гостинице. Этот мир заслуживал зваться реальным куда больше, чем тот, что она оставила, засыпая. И позже она обязательно обдумает наиболее смелые и трудно исполнимые в ревльности желания, которые можно будет исполнить во сне.
А пока - только два разгоряченных тела в роскошной машине, под зависшей закатной дымкой...

Габриэль охотно позволила руке Антуана себя направлять - властность мужчины, и заложенная в нем неукротимая
внутренняя страсть, столь похожая на ее собственную, разжигали в ней пламя - ярче и сильнее, чем с кем-либо еще. И она горела, сгорала и в то же время не могла сгореть. И внутренне знала, что вряд сможет, даже после того, как проснется.
Взглянув ему в глаза снизу вверх, со страстью, выразившейся в невероятной серьезности и напряжении, скользившем в черных глазах, Габи напрочь потеряла счет времени. Все слилось, смешалось - она видела перед собой только его глаза и ощущала только его тело, которое сейчас ласкала - а остальное исчезло из мира, растворяясь в океане красноватого света.
Она ли умело растягивала удовольствие, наращивая его капля за каплей, либо само время здесь двигалось настолько иначе - неизвестно. Мир слился в букет эмоций, главной из сейчас было доставить своему любовнику как можно больше удовольствия - но не довести дело до конца. Сейчас она владела им, и, учитывая то, что Габи планировала отдаться полностью, и взять в обмен все, что хотела, понятно было ее желание, растянуть этот момент как можно дольше. И бесстыдные, умелые, чувственные, страстные губы продолжали и продолжали свою медленную, изменчивую пытку.
Наконец она отстранилась - отсчитав секунды до того, как держать в руках, не отпуская, его возбуждение, будет уже невозможно. Отпустила и отстранилась намеренно, до предела раздразнив. Поднялась, вновь устраиваясь у него на коленях и обхватывая ногами жилистый торс. Габи всегда нравились именно эти секунды - когда возбуждение становилось невыносимым, когда до момента близости остаются считанные удары сердца.
- Ты видишь только малую часть, - выдохнула она, и, прикрыв глаза, с удовольствием снова прижалась к мужскому телу пылающей грудью, - Мне только кажется... или этот закат будет продолжаться вечность...?
Секунда длиной в вечность. Девушка зажмурилась, обнимая его руками за плечи, тая дыхание и, проводя языком по губам, все еще чувствовала его вкус.
- ...Мне интересно, что еще здесь может продолжаться вечность...? - искушающе шепнула она, настойчиво ложа его руки себе на бедра, а затем, тихо рассмеявшись, добавила, - Теперь музыку...

- Это значит только, что я хочу того же, - голос трясся, слова едва подчинялись ей - сейчас Габи уже и не помнила, когда в последний раз настолько сильно желала мужчину рядом. Позже, она, вероятно, оценит и задумается, с чем связана удивительна острота ощущений, но в этот момент ее это совершенно не волнует. Собственно, помимо томительного ожидания близости в этот момент ее вообще перестало что-либо волновать.
В те секунды Габи полностью отдалась сладкому предвкушению - и все ее существо - до последней фибры души, капли крови, клеточки тела - ждало и желало мужское тело. И Габи, выгнувшись изящной, напряженной, как тугой лук дугой, резко откинула назад голову, разметав по спине волосы, когда напряженная, прохладная твердость легко проскользнула и вонзилась в нее.
Мир вспыхнул и разлился в бесконечность горячим, красным светом, с губ девушки сорвался стон, первые движения ее бедер - были медленными, тягучими, как льющийся в кружку мед. Самообладание вернулась - Антуан вел ее, направлял и помогал руками, но двигалась Габриэль сама, теперь уже в полной мере демонстрируя свое умение доставлять любовнику удовольствие.
Со стороны они, вероятно, смотрелись бы - если бы это происходило наяву - удивительно, бесстыдно порочно - но от этого не менее красиво. Объятые красным светом этого вечно зависшего в закате солнца, в великолепной машине, слитые воедино два прекрасных, смуглых, разгоряченных тела, волна гладких черных волос, то отбрасываемая за спину девушке, то падающая на грудь мужчине, щекоча и лаская его кожу. Ее руки, то порхающие по кожа мужчины, как крылья бабочки, то впивающиеся ногтями в его жилистую спину. Ее глаза, темные от страсти, впивающиеся в глаза Антуана. Ее голос, то рождающий сладкий стон, то нетерпеливый, почти хищнический рык. Ее кожа, гладкая, точно смазанная маслом, и покрытая бисеринами пота. Единство тел, мыслей и желаний - дикая, жгучая страсть. 
Габриэль отдавалась полностью, с отчетливым, жарким желанием отдать и получить в равной мере. Она ласкала кожу любовника, жарко шептала ему на ухо что-то по-испански, скользила бедром по его талии, охватывая Антуана ногами все плотнее, желая как можно глубже принять его в себя. И единственное желание, мантрой звучавшее в голове и бьющееся в сошедшем с ума пульсе: чтобы это продолжалось вечно, чтобы это продолжалось всегда. И это продолжалось, пока они оба двигались навстречу вечности, постепенно ускоряясь.

В эти моменты Габриэль отдавалась не столько Антуану, сколько своим собственным ощущениям - и испытывая странную порочную радость, ясно видя и зная, что он сейчас испытывает, предпочитала наиболее полно концентрироваться все же на своем собственном теле.
И каждое прикосновение умелых, твердых мужских рук рождало новые электрические импульсы, усиливая все нарастающую сладкую муку внизу живота. Укус в ушко заставил сипло вскрикнуть и прижаться как можно теснее, прикосновения к груди - откинуться назад ровно настолько, насколько этого позволяло равновесие, ни на секунду не переставая двигаться - теперь не просто бедрами, но всем телом.
Сквозь туманную дымку, поглотившую разум, Габи краем сознания представила себе, как очень далеко - наяву - сейчас мечется по постели, раздираемая, выгибаемая страстью, подсознательно ища возможности сбросить нарастающее напряжение, но не находя ее - и эта мысль отчего-то заставила ее двигаться жестче, сильнее, быстрее. Размеренные, глубокие движения сменились резкими и размашистыми - и каждое пронзало тело острыми, обжигающими вспышками наслаждения. 
"Как тебе это удается? - спрашивала она мысленно - на слова уже не находилось достаточно дыхания - с неожиданной ясностью, - Как удается сделать все это настолько... реальным...?"
- Только не отпускай меня, - бессвязным, бессмысленным - властным и в то же время умоляющим шепотом сказала она, - Держи меня крепче....
Отчего-то показалось очень важным сказать что-то такое. Габи постепенно, капля за каплей, теряла контроль над собственным телом - точно сгусток пламени рвался наружу, и не находил выхода. Секунды, минуты, часы - время стояло. В этом закате двигались только они.

C каждой секундой казалось, что лучше быть уже не может, и Габриэль - что невероятно - продолжала удивлять саму себя - впрочем, если задуматься, не в первый раз. Антуан назвал ее великолепной - и она охотно верила: не впервые. Впрочем, это не мешало ей полностью оправдывать это определение - ее тело отдавалось без остатка, почти вызывающе призывая своего любовника брать все, что он захочет. 
Высокие позывы давно заглохли в ее душе, уступив место сумасшедшему зову тела.
И в глубине души она знала: этот сон должен вылиться в реальность, и стать далеко не единственным для обоих. Сейчас и здесь Габи выкладывалась на полную - ровно настолько, насколько это было возможно в нарисованной сноходцем обстановке: в тесном салоне спортивной машины, где инициатива практически полностью принадлежала ей. А ведь у Габи существовали еще сотни самых порочных, самых горячих желаний, вполне выполнимых в этом мире без границ - и она бы не позволила этой ночи стать единственной, не позволив ему не только держать ее, но и вести.
Но сейчас... сейчас она бы не могла точно сказать, где завершается ее тело - и начинается тело Антуана - в этом застывшем времени, не застывая сама, она ловила губами бисеринку пота с его плеча, тут же сжимая зубками его кожу. Мир вокруг ограничивался жилистым, сильным мужским телом - от щекочущей сосочки бархатной кожи и чутких, умелых рук - до твердой плоти внутри нее. И здесь для Габи существовал только его терпкий, дурманящий запах, которым она никак не могла надышаться вволю.
Габи было сейчас не до самокопания, но она не боялась даже подсознательно, что сможет к нему привязаться и начать испытывать что-то помимо плотских порочных желаний. Вполне возможно - она станет зависима от его снов, как от наркотика. Но не более... не более...
Долгие часы - по ощущениям. Долгие часы она то возносилась на небо, выгибаясь и вскрикивая в приступах экстаза - то возвращалась, чтобы снова возноситься на небо.

В темном, задымленном номере ее тело дернулось, с силой напряглось, все еще сжимая в объятиях тоже реальное, и тоже одетое тело Антуана - судорожно сжало его, совсем как во сне. Стон девушки во сне и наяву вырвался криком, зазавучав в унисон вместе со стоном, изданным ей в этой грезе.
- Да, так... не отпускай... Держи..., - с дрожью, бессвязно выговорила она, судорожно сжимая тело мужчины ногами, стискивая руками, призывая сжимать себя крепче, как можно крепче, чтобы, став расплавленным воском, влиться в мужское тело в финальном движении - когда держать в себе накопленный за все это время жар стало уже не возможно.

От природы Габриэль было дано умение наиболее тонко, полно чувствовать - и, возможно, именно поэтому она была так зависима от чувственных удовольствий. А, как известно, воздавать дань гедонизму невозможно в чем-то одном - поэтому мир Габриэль отлично знал и ценил все, что могла дать ей жизнь. Скорость, адреналин, секс, табак, алкоголь... все, что заставляет сердце биться быстрее - то, что было для нее одним универсальным наркотиком.
Судорожно сжавшееся во властных мужских руках тело впитывало в себя наслаждение как губка, досуха, до последней капли, как можно более полно и сильно растягивая и смакуя - оно стремилось к этим секундам всем своим существом - стремилось в завершающем, глубоком движении слиться с мужчиной воедино, чтобы два сиплых от страсти стона зазвучали в унисон.
Красное солнце оторвалось, зависло, и рухнуло на нее - охвативший тело приступ поглощающего удовольствия виделся ей как яркий алый свет, затягивающий, уносящий ее в алую бесконечность.
Мощное напряжение сходило как морская волна, отливающая от берега, Габи медленно обмякла и растаяла в объятиях Антуана - чувствуя себя как укрощенное пламя в лампадке. Полный блаженства удовлетворенный вздох - и Габриэль обессиленно уронила голову на плечо своему любовнику, завесив лицо волосами, прижимаясь уже не дикой хищной птицей, рвущейся из силков - а мягкой маленькой пташкой, приникающей к уверенно-сильному телу.
Несколько секунд она восстанавливала дыхание, и с удовольствием погружалась в свои ощущения - а затем растаявшее, блаженно расслабленное смуглое тело вновь откинулось чуть назад. После экстатической расслабленности на Габриэль вновь находила активность, особенно ценимая ее многочисленными любовниками. Многие девушки обожают следующие за любовной схваткой нежные поцелуи, признания, и всякие глупости на ушко в темноте... Габи же выводила в постели (в данном случае, машине) совершенно бесстыдные, откровенные темы для разговора, с удовольствием смеялась, курила, и, использовав краткую передышку с максимальной эффективностью, вновь была полностью готова к сумасшедшим скачкам.
- Наколдуй сигарет покрепче, - просяще-требовательно сказала она, машинально поглаживая ладонью затылок Антуана, перебирая между пальцами его волосы, - И выпить... тоже было бы неплохо.

Мир изменился - но Габриэль не возражала. Она уже мысленно зачеркнула цель-мечту "заняться любовью в мазерати или похожей машине", и подыскивала нову., не менее привлекательную. К тому же на белом песчаном пляже, где они могли расслабиться и лечь, было гораздо удобнее.
Сигареты имели особый вкус и с первой же затяжкой дурманили голову. И спустя секунду, она опустила голову и запечатлела на губах любовника глубокий, медленный поцелуй со вкусом дорогого табака - знак того, что и ей было весьма и весьма хорошо. До такой степени, что она еще долго не сможет насытиться его телом.
- Текилу, - не глядя и не задумываясь, заявила мексиканка, оторвавшись от губ Антуана.
Лежать вот так, что ни говори, было восхитительно. Сладострастно растянуть в блаженной неге на мягком теплом песке свое обнаженное тело, ничего не смущаясь и не тая.
- Я не стану говорить, сколько раз мне уже это говорили, - лениво протянула Габи. Она соскользнула с тела мужчины и устроилась рядом на песке, любуясь его жилистым смуглым телом, и, лежа в позе персидской кошки на боку, - почти воплощением порочной латиноамериканской Мессалины выставляла напоказ свое, - Хотя... машина все же не самое удобное место, так что в какой-то мере я была стеснена в движениях... Здесь, - девушка огляделась и огладила песок перед собой, - Будет удобнее продолжить. Тем более, мне бы хотелось в полной мере узнать, насколько умел ты...
Габи с удовольствием затянулась. После секса организм отчаянно требовал табака, который помогал к тому же как можно лучше расслабиться перед новым раундом любовной схватки.
- А пока расскажи мне что-нибудь. О себе или о какой-нибудь из своих женщин... о чем хочешь... Можешь спросить и меня...
Габи рассмеялась и выдохнула в небо облачко дыма. Как это было забавно - узнавать о том, с кем уже занялась любовью что-то помимо его имени. Маленькие пальчики с алыми ноготками игриво пробежались по груди Антуана, остановившись в низу его живота и поскакав обратно - это была не прелюдия, а простое баловство. Просто его было приятно касаться.