Субъективное Восприятие Религии
…моя секретарша зашла в кабинет без пяти десять. В руках стандартный набор: кофе стоящий на кипе документов, взгляд устремлён куда-то назад – туда, где в свёрнутом окошке покоится избитый пасьянс. И в окне всё стандартно – клубы неонового дыма, замороченные маленькие люди, вяло текущие под пристальным оком немытых стёкол офисных зданий. Откуда-то пробивается визгливое поскуливание «скорой», там умирают люди и задыхаются деревья, животные наматываются на протёртую резину колёс, а птицы несутся навстречу турбинам самолётов. Бог их не видит, ведь с плоскости, на которой находится солнечная система, нет возможности разглядеть детали. Как их не видно и в стеклянных коробках бизнес-центров, и на вокзалах и даже на площадях. Люди, вы забыты.
-…в двенадцать какая-то встреча, так? Можно уйти пораньше, правда ведь? – заканчивает свой монотонный монолог девушка, делая неприятное ударение на каждый вопрос. Её мысли где-то рядом с компьютером, мои – уже там. Киваю. Всё равно никакой пользы от них нет. Люди.
Надо придти вовремя – ни раньше, ни позже. Ни в коем случае не выливать на себя пол флакона вонючего одеколона и не одевать свеженестиранные носки. Всё красиво, но обыденно. Не привлекать внимание. Глаза жадно отмеривают сантиметры секундной стрелки на поддельных ролексах. Не я придумал, что мы должны обманывать. Не я – люди. Но теперь я уже не с вами, ведь он ждёт меня. Мне обещали.
Пальцы непроизвольно сжимаются в судорогах экстаза, сминая и без того несвежий край рубашки. Надо было побриться и, наверное, всё же сходить к парикмахеру. Хотя, уже не важно. Чёрт! Я опаздываю! Секундная стрелка вероломно согнулась, искажаясь во времени, но лишь шевельнувшись в пространстве. Смазанная, она извивалась в моей голове, напоминая, что я уже должен нестись по ступенькам офиса. Через всё это мракобесие. На встречу с правдой.
Срываюсь с места, случайно опрокидывая влажный остывший кофе на документы. Он липкой слизью расползается по бумагам и стекает на пол, образуя локальное болотце. Плевать, только одно обидно – весь рукав в коричневой жиже, так же и останется. Нет времени, убегаю. Секретарша визгливо кричит мне вслед, когда я в спешке отталкиваю её с пути. Её голос, как и стрелка, будоражит мои мысли до самого выхода.
Шагаю. С небольшой задержкой выхожу в открытый космос мегаполиса. Он захватывает меня, облизывает и обсасывает. Его едкая слюна смешивается с кофейным пятном, липнет на секундную стрелку, заставляет чужой голос подавиться собственными возмущениями. А я уже путаюсь в нитях сладкой жевательной резинки шума, залепляющей мне уши и клеящейся к волосам. Она пахнет мятой и всё тем же кофе. Пока бегу, это становиться моим новым развлечением: собирать запахи. Асфальт пахнет палёной резиной и сырым мясом, этот запах притягивает, забирается внутрь твоих ноздрей. Деревья пахнут собачьей мочой, а трава – окурками сигарет, которых бросили туда нежные детские пальчики. Невинность - это обман. У обмана нет запаха, обман это сам по себе запах, аромат, вонь, смрад – как угодно, но не отражает суть. Обман - это воздух. Да и воздух - это обман, его не существует. Мы дышим газом, а не эфемерным красивым понятием. Мы едим набор белков и углеводов, а не изысканные блюда. Мы всего лишь машины с клапанами и трубками, моторчиком и компьютером. Мы не живые. Мы набор молекул. Мы любим такие же систематизированные клочья материи, мы живём среди них, мы дышим и питаемся ими. Нас нет. Живой только Он.
…он уже на месте. Странно, я думал, Бог выглядит по-другому. Он невысокого роста, тоже небритый и неопрятный, даже слегка бомжеватый. На вид ему не больше шестидесяти. Курит вонючую сигарету и небрежно чешет подбородок. Нет, эта улыбка – это действительно всепрощающая и одновременно укоризненная улыбка Бога. Улыбаюсь в ответ, стараясь сдержать дрожь в коленях, из вежливости приглашаю его на кофе. Бог просто соглашается, говоря, что он будет пить чай и протягивая мне пачку дешёвых папиросок. Хоть и не курю, но всё равно беру, неловко закуривая. Я тоже не люблю кофе. Буду чай, совсем как он. Только вот курить совсем не умею. Кашляю, а он смеётся. Бог. Над бровью небольшая родинка. Мы поговорили на философские темы и чуть-чуть на личные. Он слушает джаз, любит пиво и аквариумных рыбок. У него нет семьи. Зато он коллекционирует фантики от конфет – по-детски милое увлечение. Бог мне нравиться. Он почти такой же, как мы. Только лучше. У него простой Нокиа, и теперь, когда он будет мне звонить, заиграет Битлз. Yesterday. Хорошая песня, ему тоже нравиться. Мы договорились созваниваться. Разделили счёт за чай и пирожное на двоих. Он, продолжая улыбаться, тихо говорит:
-Я думал, Бог выглядит по-другому, - мы переглядываемся. Я, словно не понимая, смеюсь:
-Я тоже думал, что Бог выглядит иначе. Забавно, - смех обрывается и повисает напряжённая тишина. Неприятно чувствовать, как остатки горячего чая смешиваются с привкусом сигарет и скатываются вниз. Начинает накрапывать дождь.
-Так Вы не Бог? – сглатываю я.
-Нет. Я думал – Вы, - вздыхает он. Нет, ему всё-таки больше чем шестьдесят.
-Вот как… - огорчение стирает остатки добродушного выражения. Встаю – ухожу. Он остаётся сидеть, спокойно так. Нет, всё же он Бог. А в его мыслях тем временем возится непрерывное чувство смутного сомнения: "Действительно ли он не Бог? Нет, так гордо уйти мог только Бог".
…мы больше не встречались, да и телефон я его случайно стёр. Он сам не звонил. Битлз так и ни разу и не заиграли. И всё равно я встречался с самим Богом. И он тоже.
